— И, боже вас сохрани, никогда не читайте перед обедом советских газет.
— Гм… Да ведь других нет.
— Вот никаких и не читайте.
М. Булгаков

Редкий житель России встречал настоящего, классического зомби. Ну не водится ни в нашей Москва-реке, ни в Волге, ни в Енисее таинственная и вкусная рыба Тетродон, с помощью нервно-паралитического яда которой гаитянские колдуны проводят первый этап зомбификации. Немного в нашей средней полосе и психотропных растений, ну где вы найдете Datura stramo­nium L., некий "зомбический огурец", который поднимает из могилы и наделяет одержимостью мозг и могучей стойкостью тело живого мертвеца. Более того, прилети на нашу шереметьевскую землю хоть самый опытный в прикладной химии гаитянский колдун, не видать ему успеха на российских гастролях. Слишком сильно различаются матрицы восприятия гаитянина и россиянина. То, от чего гаитянин стекленеет глазами и черствеет душой, либо не подействует, либо просто умертвит человека европейской культуры.

Только ленивый не упомянул о зомбировании, рассуждая о роли средств массовой информации в нашей жизни. Будем более строги и точны, обращаясь к теме воздействия СМИ на сознание. Гражданское общество, которое мы пытаемся выстроить на месте общества Советского вот уже более 10 лет, просто немыслимо без объединяющей власти СМИ. Именно эта власть эффективна для проведения реформ, либо для сохранения уже сложившейся картины.

Информационное воздействие осуществляется посредством знаковых систем, которые лежат в основе восприятия, памяти и речи. СМИ используют две основные знаковые системы: язык и визуальные образы. Ничто не сравнится по силе и эффективности воздействия с видеоизображением, сопровождаемым словом.

Конечно же, ни один PR-психолог, ни один политтехнолог не признается в том, что есть технология манипуляции, что она изучена и совершенствуется, имеет под собой психо­логическую жирную почву. Они будут говорить об электорате, как о субъекте, наделенном волей, но никто из них не обмолвится о способах внедрения чуждого мотива, направляющего эту волю.

Итак, вам предлагается мотив, внешний и чужой. Можно сделать его вашим путем внушения, без участия активности сознания. Примером тому — пресловутый 25 кадр.

Другой, и самый надежный способ внедрения мотива — воздействие на содержание подсознания, обращение к инстинктам, стереотипам. По сути своей это активизированный психоаналитический подход. Телевидение использует 24 кадра, составляющие вполне осознанно воспринимаемый образ, который обращается к информации, находящейся в подсознании, сравнивается с его содержанием и вызывает запланированную реакцию.

Иногда результаты дает рациональное внушение, когда в процессе логического убеждения подменяется объект суждений и оценки, в конце такого убеждения вы скажете: "Ах, вот в чем дело, вот в чем, оказывается, причина."

Понятие "манипуляция сознанием" определяется, как скрытое воздействие на психику индивида с целью сформировать мнение по важному вопросу или вызвать выгодное для манипулятора действие: например, покупку определенного товара или правильное голосование на выборах.

Как же отделить зерна информации от плевел манипуляции? И вообще, существует ли проблема манипуляции, в чем ее стыд и срам? Мы — здравомыслящие люди, мы знем, что нам нужно! Мы никогда не перепилим сук, на котором сидим. Что мы, марионетки, что-ли. Манипуляция действительно не так опасна, как выстрел из нарезного оружия. Просто она существует, как метод воздействия, который может изменить ваше поведение против ваших же интересов, поэтому "не нужно бояться, нужно знать".

Обдумывать, опираясь на здравый смысл, сообщение СМИ, искать "кому выгодно", можно только в отрыве от просмотра ТВ, от радиопередачи. Обдумывая, вы можете решить, что интересы передающего сообщение совпали с вашими интересами, и это действительно может быть так. Применение манипуляции приводит к негативным последствиям именно при расхождении интересов, при внедрении чужого мотива, не соответствующего вашему мировоззрению и интересам

Идеальный пример манипуляции — миф о коровьем бешенстве. Раздутый, иллюстрированный до безобразия ярко и подробно, он пролетел горящим дирижаблем над Европой и Россией, и канул в лету так же неожиданно, как и появился. Вначале были сообщения о необычной болезни, приведшей к смерти около десяти пожилых людей в Великобритании. Сообщения повторялись каждый день по нескольку раз. Затем последовали санитарные меры, отказ Евросоюза от английской говядины. Затем Евро­союз принудил убить значительную часть английских коров, а потом их трупы сжечь. Вы, наверное, помните кадры сжигания коровьих трупов с высоты птичьего полета. Запах был жуткий, по всей Англии. Массовый психоз, прокатившийся по Европе, страх перед говядиной, молоком и сыром подогревался научными утверждениями (неизвестных ученых) о том, что причиной болезни является некое химическое соединение белковой природы, которое даже после тщательной прожарки в течение 2 часов остается опасным. Волшебный инфицирующий агент, по строению гораздо проще вируса, со временем превращает в губку мозг пожилого человека. Особенно, если тот любил непрожаренный бифштекс. Появились сообщения, что и в России создаются лаборатории, в которых ветврачи пластуют говяжьи мозги, не помню, нашли что-нибудь или нет.

Вред манипуляции очевиден: нанесен удар сельскому хозяйству Великобритании, причем сильнее всего были не материальные потери, нашлись средства их компенсировать, а ощущение абсурда и дикости, испытываемые во время чудовищных костров санитарной инквизиции. В Испании или в Швейцарии от губчатого энцефалита умерло больше людей, чем в Англии, однако блокаде по мясу эти страны Евросоюз не подвергал.

Вашему вниманию «Популярная психологиЯ» предлагает интервью с автором интереснейшей книги «Манипуляция сознанием». Сергей Георгиевич КараМурза едва ли не единственный в России эксперт, постигший это явление с точки зрения не только психологии, но также социологии, политологии, культуры.

Сергей Георгиевич, Ваша книга "Манипуляция сознанием" — об очень интересном, но и очень тревожном явлении жизни. Практически во всем мире существует манипулирование общественным сознанием — в интересах политики или коммерции. Бывает ли оно "во благо" или даже в малом количестве является несомненным злом?
По определению, которое дают различные энциклопедии, манипуляция — это воздействие на поведение людей, противоречащее их интересам. Это определенный вид внушения, обращение с людьми как с вещами и в интересах манипулятора. Бывает, что мы обманываем близких, пытаясь им помочь, считая, что делаем это им во благо. При этом мы обращаемся с данным человеком не как с вещью, а как с ближним и движимы интересами этого человека. Манипуляция же — воздействие с целью извлечения выгоды манипулятору.

Вы называете СМИ инструментом манипулирования. Существуют ли коммуникационные структуры, свободные от этой функции?
Конечно. Второй признак манипуляции — открытие цели. Даже если ты чувствуешь, что тобой манипулируют, не поймешь, чего от тебя хотят. Вот, например, религия. Церковь всегда свои требования и нормы заявляла открыто, проповедовала законы Моисея и призывала исполнять их. Такой тип воздействия не входит в понятие манипуляции. То же — в идеократических обществах, когда некие идеалы объявляются священными, неукоснительными к исполнению. Так было, например, в царской России или в СССР. Был ряд установлений, которые провозглашались "с амвона", предлагались как кодекс, и их не разрешалось подвергать сомнению. При манипуляции же ты чувствуешь себя свободным в выборе вести себя так, а не иначе. Действие манипуляции всегда незаметно. Но на самом деле делаешь выбор, нужный манипулятору.

Но в СССР существовала явная подмена понятий — это ли не манипуляция?
Конечно, видов обмана много. Есть обманы ритуального характера, когда тебе говорят одно, а на самом деле происходит другое. Люди обычно понимают различие между ритуалом и реальностью. Выступления Брежнева были ритуалом. При таком воздействии (назовем это тиранией) тебе ясно говорили, что надают по башке, если не выполнишь требуемого. Тиран повелевает, но не манипулирует.

Кто наиболее подвержен манипуляции?
Как ни странно, интеллигенция. Ее тип мышления в максимальной степени исключает все иррациональные установки. Иррациональное — это то, что ты не можешь обсуждать. Ты принимаешь это и на этом стоишь, не можешь поступиться принципами, даже не можешь объяснить — почему. Это относится, например, к религиозным, традиционным представлениям. Почему ты снимаешь кепку, когда входишь в столовую? Потому что это традиция. Традиции ставят нас в определенные рамки и служат нам психологической защитой против воздействия извне. Интеллигент же — человек, который не верит традиции, склонен подтверждать все только логикой или экспериментом. Но ведь на это элементарно нет времени. Человек, у которого нет устоев, не успевает переварить, проверить, критически осмыслить сигнал манипулятора — и устоять. Не успевает! А человек, мышление которого сохранило опоры иррациональные, не размышляет, а знает, чего делать нельзя.

В своей книге Вы ссылаетесь в основном на западные исследования. У нас подобных нет?
Почти нет, да и западных тоже мало. Поскольку манипуляция — это закрытая технология власти, она всегда скрывается от непосвященных, иначе ей легче будет сопротивляться. Исследовали это явление в основном западные диссиденты.

Это те люди, которые понимают ее опасность?
Ну, последствия манипуляции понимают и те, кто работает на власть, так сказать, технологи манипуляции. Им просто хорошо платят или они нашли для себя какие-то оправдания. Протестуют те, кто имеет иные моральные установки.

Жрецы манипулирования — это всегда те, в чьих руках власть?
Служащие власти. Власть — акой общественный институт, который обрастает массой профессионалов, технологических служб.

Осознает ли общество развитых стран негативное воздействие манипуляции?
Средний класс в целом, образованная интеллигенция — да.

Во многих странах приняты законы, которые предотвращают или ограничивают эксцессы в целях стабилизации общества. Но законы эти не выхолащивают силу манипулятивной технологии и не предотвращают ее экспорт. Сами работники западного ТВ не разрешают своим детям, внукам смотреть большую часть телепередач. И вообще в целом американцы, например, гораздо меньше видят насилия на экране. Фильмы-боевики в основном делаются на экспорт.

То есть, законодательный заслон для низкопробного продукта у них есть. У нас его нет вообще?
Ну, поскольку мы сейчас — ана с ограниченным суверенитетом, нам просто не разрешают этого. Был прецедент, когда через Госдуму и Совет Федерации прошел закон об учреждении чего-то вроде Совета по нравственности на ТВ. В него вошли бы представители двух палат парламента и президента. Закон этот писался с западных образцов и вовсе не пытался изменить тип вещания, а должен был лишь ограничивать эксцессы. Но даже это не прошло — Ельцин моментально и безо всяких дебатов наложил на него вето.

Не кажется ли Вам, что у россиян давно, еще со времен СССР, когда пышно расцвело идеологическое манипулирование, выработался достаточный иммунитет против штамповки мозгов?
Он силен, но не выдержит, если это будет продолжаться еще, скажем, лет пятьдесят. Сам по себе культурный иммунитет не может сладить с такой технологией. Повторение одной и той же мысли, независимо от того, как человек к ней относится (он может чертыхаться), откладывается в подсознании. Оно срабатывает так, как это нужно манипулятору. Другое дело, что сейчас многие, особенно молодежь, просто перестали смотреть большую часть программ ТВ. Суматошная жизнь не позволяет людям активного возраста отдаться сладостному наркозу ТВ. Здесь есть парадокс: тот тип жизни, который создан при участии СМИ, сам и уводит людей от экранов.

Давайте уточним некоторые термины, встречающиеся в Вашей книге. Что такое "мозаичная культура", которая пришла с Запада, чужда нам, но может заменить нашу "университетскую культуру"?
Автор этих терминов, видный философ, исследователь СМИ Абраам Моль дал им очень хорошее объяснение. Существуют два типа культуры. Один — университетский тип, где культура формируется в виде целостного представления о мире, о человеке, об обществе в рамках традиционного, сложившегося в Средние века типа школы, основанной на дисциплинах. Школа университетского типа зародилась в монастырях, вышла из христианства и дает полную систему знаний, каркас. Но западное общество, в период буржуазных революций делясь на классы, разделило и школу. От университетской школы отделилась школа для масс. Университетская школа осталась для элиты, она по-прежнему воспитывает человека, владеющего целостным восприятием мира и поэтому владеющего миром. Такой тип знания позволяет освоить самые разные ситуации и господствовать над ними. А школа масс дает человеку тип культуры, который состоит из мозаики множества сведений, мифов, идей, образов. Они не связаны в целостную картину, не основаны на дисциплинарном скелете и лишь создают впечатление, что ты разбираешься во всем. СМИ ежедневно через множество каналов дают человеку в соблазнительной упаковке эту мозаику мелких частичек реальности, которые не соединяются в целостную картину. Человек вроде бы во всем ориентируется, но на самом деле не представляет, что такое мир — он кажется ему гораздо проще, чем есть. Если его бросить в этот мир без поводыря, он не сориентируется. Человек массы как раз и является объектом манипуляции.

Русская школа — это школа университетского типа?
Да, она не успела воспринять тип западной школы для масс. Этот процесс начался в конце XIX века, но встретил сильное сопротивление русской культуры. Вспомните, какую роль Лев Толстой отводил школе. Он сам стал писать учебники, чтобы сохранить школу в лоне университетской культуры. В России старались, чтобы не только классические гимназии как школы для элиты, но и реальные училища, и сельские школы давали университетский тип знаний (именно тип, а не объем). Революция 1917 года этого не разрушила. В 1918 году первый съезд работников образования просто утвердил, что наша школа должна быть единой, общеобразовательной, университетской. То, что нашу школу не разделили, было победой русской культуры. Именно поэтому у нас весь народ, независимо от социального положения, говорит на одном языке, понимает единый набор символов, метафор.

Наука русского типа — примерно то же?
Примерно… Наука у нас была воспринята с Запада. Вообще говоря, не всегда наука приживается. Есть страны, которые вкладывают массу денег, но не могут создать национальную науку — нынешние Германия или Испания, например. Там есть ученые, но они ориентируются на науку других стран, к примеру, Англии или США. Так вот, опыт русской науки интересен тем, что на нашей почве, во многом неблагоприятной для науки (у нас очень велик компонент иррационального и художественного мышления), она удивительно легко прижилась, и возник особый русский научный стиль. Можно сказать, что и на Западе были и есть ученые, которые работают в русском стиле. Их немного, они там кажутся странными белыми воронами (Эйнштейн, например). Менделеева, Ломоносова на Западе считают феноменами, а у нас далеко не все верят, что эти ученые действительно настолько сильны и обладали особым взглядом на мир.

"Общественное" и "массовое" сознание, на которое воздействуют манипуляцией это не одно и то же?
Не всякая масса является обществом. Когда говорим о массах, мы имеем в виду людей, вырванных, выпавших из рамок, из структур общества (сословий, корпораций и проч.), где есть нормы и инструменты мышления, которыми человек пользуется. Массовое сознание — это как бы сумма маленьких мыслей каждого человека, которые не соединяются в нечто надличностное. Говорить о массовом сознании как о некоей целостности — это явная натяжка. А вот мнение народа, к примеру, — это уже не массовое сознание, это некая идея, которая сложилась, приобрела системное свойство.

Вы утверждаете, что СМИ, с одной стороны, способствуют толпообразованию, с другой стороны, атомизируют общество. Как возможно совмещение двух, казалось бы, взаимоисключающих воздействий?
Толпа — это и есть собрание людей-атомов, которые не связаны общими этическими нормами. И хотя они, как в броуновском движении, могут вдруг потянуться в какую-то одну сторону, это недолговечный порыв, в нем нет ни памяти, ни воли, ни ответственности. Это свойственно именно конгломерату атомов. Если люди объединяются в общество, у них уже возникают структуры, иерархия, общие этические нормы, память и ответственность. Учение о толпе идет от Гюстава Ле Бона. У него много метафор, но, я думаю, многие черты схвачены верно. Человек-атом — это состояние современного общества, которое декларирует свободу индивида и отвергает связанность людей разными видами общения, иерархии (религиозной, государственной). Данная утопия подняла человека гораздо выше, чем это разумно. Индивид и личность не одно и то же. На самом деле слово "индивид" в переводе означает "атом", многие этого просто не знают. А личность (хоть в религиозном, хоть в светском понятии) конституируется как совокупность человеческих связей.

Вы говорите о создании нового типа времени — "вечного настоящего" вместо привычного исторического. Разве это плохо — растворяться в настоящем, не думать, не заботиться о завтрашнем дне? Ведь почти об этом говорится в Библии.
Библия призывает не заботиться о материальной стороне завтрашнего дня, но призывает думать о душе, не грешить, ведь срок человеческой истории ограничен.

Нельзя не согласиться, что СМИ выдают информацию как нескончаемую череду сообщений, зачастую абсолютно пустых. По-моему, это и есть отражение реальной жизни. И потом, жанр информационных выпусков предполагает мозаичность, разноплановость, краткость, констатацию событий данного времени без предыстории, разъяснений, комментариев. В новостных передачах вряд ли стоит говорить о вечных ценностях — не тот формат. И это не новые правила, принесенные с Запада, — ак было и во времена Союза.
Жанры создаются людьми. Когда человек создает законы жанра, он следует определенной идеологии, определенному мироощущению. Интенсивное воздействие на человека мозаикой сообщений — это для нас нечто новое, не данное нам ни от Бога, ни от природы, ни от истории. Сейчас вообще поток информации намеренно искажен. Например, о Китае, об Индии СМИ сообщают очень редко.

Как происходит создание нового языка как средства воздействия?
Для создания нового, особого языка, требуются огромные интеллектуальные силы и огромное количество денег. В Штатах были лаборатории, занимавшиеся этим делом. Индустрия комиксов (а потом и ТВ) приняла на себя функцию запускать новые слова в массовое сознание. Словотворчество происходит, как правило, во время общественных катаклизмов, в США этим катаклизмом стала депрессия 30-х. Словотворчество во время русской революции имело свои особенности. Вспомните символистов — Хлебникова (он даже теоретический труд на этот счет оставил), Маяковского. Наша мысль пошла по пути усиления коренных словообразований, наращивания смысла, а не изъятия его. В ходе нашей революции активно шли словесные искания. Во время буржуазных революций происходила аналитизация языка, введение новых слов с конкретным, узким смыслом. У нас этого не случилось. И такой языковой индустрии, которая создана на Западе, у нас тоже не возникло — больно дорогое дело. Есть философ Илич, который ставил вопрос — можно ли создать язык как средство господства? Оказалось — можно. Есть книга Мишеля Фуко "Слова и вещи". Она о том, как происходило разделение между вещью и словом.

Настолько ли аморален показ смерти, бедствий, страданий детей? Ведь мы должны знать, что в мире это есть, иначе мы будем видеть этот мир, как в американском журнале "National Geographic" — все только хорошее.
Показ бедствий и смерти, какой он есть сейчас, не передает правды, он создает совершенно ложный образ действительности. Хороший художник не просто срисовывает с натуры, а создает некие знаки, которые рождают у человека верный образ реальности. Он рисует, а человек становится соавтором картины и домысливает ее. Если вы нарисуете точно, ничего этим не передадите. ТВ демонстрацией смертей не показывает смерть как часть бытия, а просто приучает людей к тому, что это обыденность, никакого трагического переживания человек при этом не испытывает. Для того, чтобы воспринять смерть в ее трагической полноте, культура выработала ритуалы, нормы и запреты ее показа. Эти нормы сейчас вовсю нарушаются.

Кстати, по Вашему мнению, "National Geographic" идеологизирован, потому что его принцип — сообщать только о благоприятных аспектах жизни стран и народов. Но ведь это не политический, а географический журнал — он не может рассказывать о колониальных войнах и захватах, это не его темы.
Нельзя географию отделять от людей. Страна — это не минерал или водоросль, это жизнь народа. Гражданская война в Китае изменила его географию. Не сказать об этом — это уже чисто политический момент, это искажение образа страны и создание ложного представления о Китае.

Не кажется ли Вам, что в последние год-два ситуация на нашем ТВ меняется. Стали показывать старые высокохудожественные фильмы и мультфильмы, есть канал "Культура", на котором практически нет рекламы?
Да, и это связано с тем, что престиж разрушительного пафоса упал. Люди думают о том, что пора уже не ломать, а строить. Даже если на ТВ не поменялись фигуры, они уже не могут людям сегодняшнего дня предлагать продукт в прежней упаковке.

Книга обладает меньшей манипулятивной способностью, чем ТВ или радио?
Да, читая книгу вы можете вернуться к уже прочитанному, думать и анализировать.

Сергей Георгиевич, в своей книге Вы говорите о способах защиты от манипуляции. Основное из них — обращение к элементарному здравому смыслу?
Чтобы не утонуть в болоте, надо встать на кочку здравого смысла, "хочешь жить — умей вертеться". Помимо этого, сведите к минимуму контакты с манипулятором, блокируйте свои автоматические реакции и не позволяйте играть на своих стереотипах. Воспринимайте сообщения бесстрастно, отключайте эмоции, не принимайте ни одного утверждения без вопросов (даже если вы задаете их сами себе), не принимайте предлагаемую единственную трактовку проблемы (чаще всего она уводит от сути), переводите язык информационных сообщений в земные, осязаемые образы.

Человеческое общение, диалог — самый лучший способ осознания действительности и своего места в ней.

Интервью провела И. Переверзева

Подпись автора

Post aeternitatem, in infinitum ante...