В 1856 году при раскопках одного из солдатских помещений Палатинского холма в Риме был обнаружен любопытный рисунок, относящийся примерно к III в. На нем изображен человек, который простирает руку к распятой на кресте фигуре — человеку с ослиной головой. Вырезанная ниже греческая надпись гласит: «Алексамен поклоняется богу».

Видимо, Алексамен был христианином, а рисунок – карикатура на его увлечение сей странной сектой. На другом рисунке в тех же помещениях Алексамен назван fidelis («верный»), — так, как обычно называли себя христиане. Позднее было обнаружено еще несколько подобных изображений. К примеру, на терракотовом фрагменте, найденном в 1881 г. в Неаполе и датируемом первым столетием, изображена ослоголовая фигура, одетая в тогу, которая сидит на стуле со свитком в руке посреди множества обезьяноподобных учеников.

Вообще, слухи о том,  что христиане поклоняются ослоголовому божеству, были по-видимому широко распространены в Древнем Риме. О них упоминают Тертуллиан: «…кое-кому из вас пригрезилось, что наш Бог — ослиная голова» (Апология, XVI, 1) и Минуций Феликс устами Цецилия: «говорят, что они (христиане), не знаю по какому нелепому убеждению, почитают голову самого низкого животного — голову осла» (Октавий, 9).

В своей «Апологии» Тертуллиан приводит такой рассказ: «Недавно в сем городе (вероятно, в Карфагене) представлен был Бог наш в новом виде. Некто из нанимающихся бороться со зверями выставил картину со следующей надписью: Deus Christianorum Onocoetes — "Бог христиан — ослиный ублюдок". На ней Он был изображен с ослиными ушами, с копытом на одной ноге, с книгой в руке и с тогой на плечах. [Собравшиеся] смеялись и надписи, и изображению» (Апология, XVI, 12).

Историки раннего христианства обычно объясняют подобные сообщения издевательским отношением к христианам в Древнем Риме, не видя в них ничего, кроме народной карикатуры, –– ведь в народных сказаниях и баснях осел олицетворял глупость, упрямство, похотливость и считался нечистым животным. Однако так ли это? Две цитаты.

«…еще в дохристианскую эпоху в поклонении ослу или ослиной голове обвинялись иудеи. Греческие историки, рассказывая об ограблении Антиохом IV Эпифаном (176–164 гг. до н. э.) Иерусалимского храма, сообщали, что царь обнаружил там изваяние осла или золотую ослиную голову (Иосиф Флавий. Против Апиона, II, 112–124). О поклонении иудеев ослу как об известном факте писали Дамокрит (статья в Суде) и Плутарх (Застольные беседы, IV, 6, 2). Взгляд такой передался и римским авторам. По сообщению Тацита, в сокровенном месте Иерусалимского храма иудеи поместили изображение дикого осла, потому что благодаря этому животному они нашли водный источник, когда блуждали по пустыне (История, V, 3–4)». (цитата отсюда http://absentis.org/qt/donkey_antic2.htm).

«В символике древних евреев осел привязывается к виноградной лозе (Быт 49:11), олицетворяющей изобилие и самый Израиль. «Понятно, — отметила в этой связи О. М. Фрейденберг, — что иудейские племена должны были быть тотемистически увязаны с культовыми рассказами об осле и винограде». Таким образом, представление о поклонении иудеев (а затем и христиан) ослу возникло на основе тотемной близости к евреям этого животного. «Связь между Иисусом как божеством и ослом как божеством, — развила свою мысль исследовательница, — тем исконнее, чем больше мы обнаруживаем ее существование еще до христианства... Осел, подобно Иисусу, должен был некогда умирать и воскресать из мертвых» (цитата отсюда http://absentis.org/qt/donkey_antic2.htm).

Но оставим в покое осла и обратимся к агнцу. Агнец по-церковно-славянски — ягненок. Обратим внимание на навязчивые уподобления Христа Агнцу Божьему, встречающиеся в Новом Завете:

«На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин 1:29).

«А место из Писания, которое он читал, было сие: «как овца, веден был Он на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих». (Деян.8:32)

«И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю» (Откр 5:6).

«И если вы называете Отцем Того, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего, зная, что не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца» (1 Петр 1:19).

Истоки такой символики очевидны. Как жертвенное животное, ягненок упоминается во многих местах Ветхого Завета: «агнец для всесожжения» (Бытие, гл. 22, ст. 8), агнец «без порока» для приношения в жертву в честь праздника Пасхи (Исход, гл. 12, ст. 5). Вспомним, богобоязненного Авраама, который в последнюю минуту перед жертвоприношением заменил ягненком своего сына Исаака. Древние иудеи приносили в жертву своему грозному богу Яхве как растения, так и животных, в  том числе ослов, козлов, ягнят и пр. Когда со временем смысл этой процедуры, как это часто бывает, затемнился, в жертву стали приносить самого бога в образе животного. В головах верующих слились в единое целое объект жертвоприношения и то божество, которому этот объект приносят.

Послушаем Фрезера: "Обычай умерщвлять бога в лице животного возник на очень ранней стадии человеческой культуры, и в позднейшие эпохи его неправильно понимали. С прогрессом мышления растительная и звериная оболочка спадает с древних растительных и животных божеств, и за ними сохраняются исключительно антропоморфные свойства, которые всегда составляют ядро культа. Другими словами, растительные и животные боги имеют тенденцию становиться антропоморфными. Когда процесс антропоморфикации завершен или близится к завершению, животные и растения, которые первоначально были самими божествами, продолжают находиться с развившимися из них антропоморфными богами в туманной, трудно постижимой связи. Для объяснения преданных забвению истоков родства между божеством и животным измышляются разного рода предания". (Фрезер, «Золотая ветвь», http://psylib.org.ua/books/freze01/txt43.htm).

Из всего вышесказанного можно сделать вывод – первые христиане поклонялись зооморфному богу в образе осла или ягненка. В процессе его антропоморфикации появилось божество в виде человека с ослиной головой, каковое мы видим на стене Палатинского дворца.

Когда Христа представляют в виде Агнца, «просвечивает» первоначальный смысл ритуала поклонения. В уста Иоанна Крестителя вложены слова о Христе как об Агнце, искупляющим грехи людей (Иоан. 1, 29). Вспомним, как Христос въехал в Иерусалим на осле, – здесь, возможно, перед нами забавный симбиоз двух мифологических линий. «Линия» Агнца особенно ярко проявилась в самой ранней христианской книге – «Откровении Иоанна Богослова» (60-е годы I века н.э.). В ней обе мифологемы мирно сосуществуют рядом, не пересекаясь – Христос предстает перед нами уже как антропоморфное божество, но и автономно ведет свою деятельность Агнец в образе апокалиптического животного. «И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри» (Откр 5:6). Здесь мы наблюдаем культовый миф на завершающей стадии своего формирования: превращение зооморфного бога в антропоморфный уже совершилось, но момент этого превращения утерян, и безымянный автор (авторы) «Откровения» механически компилируют фрагменты культовых мифов, не понимая их генетическую связь.